Отдав автопилоту новое распоряжение, достал коммуникатор и, войдя в сеть, сделал запрос, о предложенных услугах и когда выплыл результат, я чуть не крякнул от удивления. Полная генетическая очистка и усовершенствование памяти стоили куда дороже, чем полный недельный курс пластической хирургии. Видать мой вызывающий демарш, мог самым серьёзным образом повлиять на репутацию элитной клиники, раз они практически без торга пошли на такие траты.
Пока я читал материалы, касающиеся дополнительных процедур, аэротакси опустилось на посадочную площадку, на которой находились двое мужчин и одна женщина. Покинув салон, я поприветствовал встречающую делегацию и передал женщине свой сертификат подаренный Каварием Тооном.
— Прошу пройти с нами Нестор Иванович.
Вот даже как… Я им своего имени не говорил, хотя конечно мой сертификат был оплачен по линии контрразведки и, поэтому удивляться не стоило, хотя тут могла быть и другая причина… Похоже, некто из руководства клиники решил посмотреть на мою реакцию и если это так, контрразведка к этому никакого отношения не имела, просто не их стиль. Обратившись ко мне по имени с отчеством ещё до того как я сам его назвал, дали понять таким вот не завуалированным способом, что они в теме, только что это за тема такая, я ни в зуб ногой. Ой, ребята, чует моя печень, да и остальные внутренние органы ей в этом хором подпевают, неспроста это, ой неспроста…
— Ну что ж, пойдёмте. Время моё нынче очень дорого.
Трое представителей частной клиники многозначительно переглянулись и, развернувшись, пошли по тропинке в лес, где за деревьями виднелось невысокое двухэтажное здание, выкрашенное в белый цвет. Как только мы оказались в холле, загадочная троица передала меня… Ну не знаю, кому как, но эту девицу в очень коротеньком медицинском халате с длинными и стройными ножками обутыми в лакированные туфли на тонкой шпильке, я врачом или медсестрой ни за что бы не посчитал. Скорее она походила на профессионалку из элитного эскорта.
— Прошу пройдёмте со мной в приёмный покой. — Прямо таки волшебным голосом, от которого у меня между лопаток пробежали мурашки, предложила девица и, не дожидаясь ответа, филигранно развернулась на каблуках и, покачивая бёдрами, пошла вглубь коридора.
Выпустив сквозь зубы воздух, я взял себя в руки и поспешил за ней и спустя каких-то три минуты в приёмном покое за меня взялись три девицы аналогичной наружности и манерам. Одна из них записав в книгу регистрации номер сертификата, предложила мне раздеться и улечься на медицинскую кушетку, что я и сделал. Первым делом у меня взяли кровь, затем мазки слизистой и только потом подключили целую кучу всевозможных датчиков. Вот так я и провалялся около двух часов, словно подопытный кролик. Скучать не пришлось, девицы, исполняя свои профессиональные обязанности, как-то уж больно откровенно демонстрировали свои женские прелести, отчего непроизвольно начинало вибрировать либидо. Внимательно наблюдая за их действиями, больше смахивающими на виртуозное соблазнение, я задумался, о значении сей затеи. Возможно, такая практика для клиники была в порядке вещей, но что-то мне подсказывало, это не так, а это значило, вестись на подобные провокации категорически нельзя. Вот так наснимают во всех ракурсах мои развлечения и в случае необходимости воспользуются компроматом в своих интересах. Лучше уж пар спускать, обливаясь ледяной водичкой, так куда безопаснее и для здоровья полезнее, нежели потом локти кусать, поддавшись соблазну, хотя конечно если это требовалось для дела, я бы поддался и может быть даже с удовольствием… Вообще это сильно смахивало на прощупывание слабых мест и если это так на самом деле, то в ближайшее время меня ждёт масса различных искушений.
На этой земле безгрешных людей просто не существует и если не повестись на какой-нибудь из достаточно безобидных соблазнов, непременно заподозрят в двойной игре. Обычное дело, между прочим. Давно замечено, если у человека в глазах общественности нет слабостей, это лишь говорит о том, что он их просто очень хорошо скрывает, а из этого следует, что мне крайне желательно сознательно обзавестись каким-нибудь достаточно безобидным грешком, в противном случае заинтересованные силы носом землю рыть будут в поисках компромата. Меня такие перспективы совершенно не вдохновляли. Грешков за мной согласно уголовного законодательства Священного союза хватало на десять лет беспрерывного расстрела.
— Всё, вы можете быть свободны, — заявила девица, посматривая на меня томным взглядом, — все анализы и тесты на совместимость лекарственных препаратов взяты и с завтрашнего утра начнётся курс лечения. Сейчас вас проводят в палату, которую категорически запрещено покидать, так как там создан специальный микроклимат, способствующий адаптации пациента к предстоящему операционному лечению.
— Надо, значит надо. — Покладисто ответил я и, поднявшись с кушетки, надел выданную пижаму.
Как только я оделся, меня проводились в отдельную палату. Оставшись один, я улёгся на кровать, и некоторое время обдумывал всё случившееся сегодня со мной, пока не задремал. Рано утром меня разбудила целая делегация медиков и, уложив герметичную капсулу, повезли на первую процедуру. Что было дальше, я не помню, отключился, даже сам не знаю когда.
— Господин Нестор Иванович, просыпайтесь. — Послышался мужской голос у меня над головой.
Открывать глаза жутко не хотелось, но настойчивое трясение моего плеча всё ж таки заставило меня подняться и взглянуть на того кто меня побеспокоил. Как оказалось, в палате находились двое.
— Да, проснулся я, проснулся…
— Как вы себя чувствуете? — С некоторой обеспокоенностью в голосе поинтересовался один из них, пристально вглядываясь в мои зрачки.
— В общем и целом нормально, только слегка штормит, да в ушах какой-то звон стоит.
Медики с недоумением переглянулись между собой и самый старший из них, нехотя задал вопрос:
— Скажите, а вы когда-нибудь проходили процедуру расширения памяти или стимуляцию клеток головного мозга?
— Нет, никогда.
— Так…так…так… А сильные травмы головного мозга с вами когда-нибудь случались?
— Да, в чём собственно дело?! — Выпалил я, силясь сообразить, что же со мной опять произошло ненормальное.
— Так всё ж таки были у вас сильные травмы головного мозга или нет?
— Были, причём немало. Драться приходилось часто.
— Это многое объясняет… — Пробубнел себе под нос один из врачей, покачивая головой и посмотрев на своего коллегу, пояснил:
— Видите ли, в чем дело господин Махно, ваш мозг оказался наглухо закрыт для постороннего вмешательства, что само по себе уникально. За всю историю нейронной медицины, никто и никогда не сталкивался ни с чем подобным. Для рассмотрения вашего экстраординарного случая, мы вынуждены в экстренном порядке созвать консилиум. Виднейшие специалисты уже получили приглашения принять в нём участие.
— Я категорически не желаю играть роль подопытного кролика, господа эскулапы! — Повышенным тоном высказал я своё мнение, ощущая во рту страшную сухость.
— Не волнуйтесь вы так, мы в первую очередь заботимся о вашем здоровье, при этом, не забывая интересы науки. Все причинённые вам издержки и неудобства будут непременно компенсированы за счёт Министерства науки, поверьте, сумма вас приятно удивит.
— Не нужны мне ваши деньги, я и так вполне обеспеченный человек! Исправьте мою физиономию и на этом всё. От всех дополнительных услуг я отказываюсь.
— И всё же вам придётся у нас задержаться на некоторое время, так как мы не собираемся нарушать государственные инструкции, касающиеся вашего случая. — Расстроено заявил медик и сноровисто приложил к моему лицу маску.
Голова у меня закружилась, и я потерял сознание.
Очнувшись неизвестно через, сколько времени, я медленно поднялся с кровати и огляделся. На этот раз в палате я находился один. Выругавшись сквозь зубы, я прошёл в туалетную комнату и умылся. Взяв в руки полотенце и вытерев лицо, я бросил взгляд на своё отражение и чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности. Тут же нахлынули не очень приятные воспоминания о том, как я очутился в этом мире. Ощупав лицо и убедившись в реальности изменений, я более внимательно стал изучать своё отражение. Лицо моё изменилось радикально, даже форма черепа стала иной, куда более правильной и пропорциональной, даже шрамов не было. В общем, из зеркала на меня смотрел вполне симпатичный крупный мужчина примерно тридцатилетнего возраста. Произошедшим изменениям можно было только радоваться, если бы не какая-то уникальность моего мозга… Теперь из-за неё начнут всякие медицинские светила изучать меня под микроскопом или как там у них высокоточные приборы называются.